ХОЧУ ВИДЕТЬ [Papa Legba]

Isha Blaaker (возможна замена)

ЛЕГЕНДА

// Будто ты меня сшила змеиной иглой,
А прореху на сердце оставила,
Я не знаю его так, как его лоа,
Научи меня танцевать с ним по правилам.

---

Эрзули Фреда сплетает пальцы с пальцами Легбы, улыбается томно и нежно, расчерчивает невесомыми прикосновениями его скулы.
Эрзули Дантор готова выколоть глаза каждой женщине, которая посмеет на него взглянуть.
Легба знает, какова любовь Эрзули на ощупь, запах и вкус. Это розовое шампанское и кровь заколотой на ритуал свиньи, это полупрозрачный шёлк и ледяная сталь, это мягкая кошачья шерсть и чешуя змеи. Их любовь - это тысячи невесомых поцелуев и плещущаяся в тёмных зрачках страсть на границе низменной похоти, слишком близко и слишком тесно. Они верны друг другу на каком-то особом, духовном уровне - для них смешно говорить о верности физической, ведь их ритуалы - это кровь, пот и сперма, телесность и физическое наслаждение, прокатывающееся тонкой дрожью по позвоночнику.
Эрзули Фреда - богиня любви и Скорбящая Мать.
Эрзули Дантор покровительствует лесбиянкам и целует других женщин пугающе умело.
Легба сминает в кулак её кудри и чувствует, как её ногти оставляют царапины-полумесяцы на его спине, Легба знает все её имена, а она - его. Это созависимость, это экстаз на грани со смертью - больные змеи сплетаются в одну, а уроборос кусает за хвост самого себя.
Легба ходит между мирами и разговаривает с духами, Легба смеётся в лицо костлявой и гулят по канату, который туго натянут над пропастью, в шутку наказывает людей вечной жизнью и дарит им милосердную смерть. От него пахнет ромом и кукурузой, табаком и кофейными бобами.
Эрзули Фреда любит его.
Эрзули Дантор пересчитывает шрамы и играет с ножами в опасной близости от его сердца.
[indent]
*однажды я перепишу эту заявку так, что из неё будет хоть что-нибудь понятно... когда-нибудь

ХОЧУ ВИДЕТЬ [Marie  Laveau]

Gina Torres

ЛЕГЕНДА

// В тот город чёрных рабов,
В тот город модных витрин -
Ты правишь городом тем,
О, королева Мари!

---

Новый Орлеан твой - только протяни руку и бери. Весь город - в твоих цепях, в твоей несгибаемой воле, под твоей железной дланью и неусыпным контролем. Там любой разносчик газет, любая тринадцатилетка, накопившая на свою первую куклу вуду, а уж и подавно - любая женщина, называющая себя колдуньей, знает, кто ты такая. Тебя превозносят в городских легендах, твоё имя не сходит с уст работников туристических агентств всей Луизианы, твои умные пытливые глаза смотрят с вывесок эзотерических магазинчиков.
Но ты всегда хотела большего, верно, Мари?
Ты всегда была амбициозной женщиной. Амбиции помножились на магию, на влияние и связи, на обаяние и умение себя подать - вместе они дали гремучую смесь, корицу и перец. Я наблюдала за тобой. Смотрела на творение рук твоих, что позже назвали луизианским вуду, смотрела на то, как ты превращаешь религию в способ заработка и расширения своих полномочий, злилась и по-своему восхищалась - ты зацепила меня, Мари, и было бы глупо не признавать это.
Пока ты вплетала волосы недругов в заклятия, вонзала кинжал в глотку ритуального петуха или переступившего тебе дорогу человека, молилась на языке, который был тобой забыт и повторяла, как по бумаге, становящиеся живыми и объёмными в твоих устах пресные и ничего не значащие слова, пока умело путала городские власти пёстрыми заплатами католицизма, скрывавшего от них истинную суть вещей - мы наблюдали за тобой.
Ты рано научилась обращаться за помощью к лоа, в которых - или которым? - на самом деле не верила. Но могла ли ты предположить, что однажды один из них постучится в твои двери? Иногда мне хочется спросить: знала ли ты, что из себя представляет этот казавшийся самым обыкновенным мужчина, ещё в вашу первую встречу? Знала ли ты, кого впускаешь в свой дом, в свою постель, в свою душу?
Осталась ли у тебя душа, Мари? Или ты продала её на одной из магических мистерий, оставила среди шума и гвалта на Марди Гра, выбросила за ненадобностью в ближайшую урну вместе с окурком докуренной сигары?
Столько вопросов - и ни один из них не был озвучен. Ни слова не сорвалось с моих губ с тех пор, как Легба легкомысленно подарил тебе бессмертие, которое - о, я надеюсь на это! - стало для тебя не даром, а проклятием.
Это не ревность - по крайней мере, не та ревность, что разгорается в сердцах смертных женщин, но это - клокочущий в горле яд в ожидании мести. Не думай, что дело в нём, - мне не нужны доказательства того, что любовь моя принадлежит лишь мне одной - причина сложнее и глубже, чем соперничество, пошлое противостояние за внимание мужчины. Будь всё так просто - я бы избавилась от тебя, не моргнув глазом и не задумавшись ни на секунду. Это борьба веры и безверия, если тебе угодно - идеологий.
Ты исказила вуду, превратила в туристический сувенир, игрушку для непросвещённых, свела догматы к не имеющей под собой никакого обоснования последовательности механизированных действий и вплела в то, во что истово верили твои предки, свежие ноты христианства, смотрящиеся среди старых догматов столь же неуместно, сколь смотрится пивная бочка на церковном празднике. И этого я никогда тебе не прощу.
Видела ли ты меня, Мари? Я везде. Я в глазах твоего бывшего любовника, одним утром проснувшегося для того, чтобы сказать, что он больше тебя не любит. Я в клыках облаявшей тебя уличной шавки и улыбке забравшей у тебя должность конкурентки на работе. Я - в светлом лике Божьей Матери в дни, когда молитва застревает у тебя в глотке, а воск церковных свечей обжигает твои пальцы.
Когда ты приходишь в мой салон, мне хочется втирать яд в твою кожу головы - медленно, движение за движением, чтобы твои прекрасные волосы выпали один за другим, постепенно оставив тебя совершенно лысой - наказание для провинившейся, для религиозной шлюхи, ярчайший маркер твоего позора.
Вот только для Эрзули Фреда это слишком низко. А для Эрзули Дантор - слишком мало.

МОЛЮ БОГОВ О [соседях по пантеону и лучших друзьях]

вуду пантеон

Brigitte & Samedi

Zoë Kravitz & Daveed Diggs*

ЛЕГЕНДА

// Тем выше смерти цветы,
Чем ближе мне ты,
Та, что черна, словно уголь,
Та, что красна, словно медь.
// Он уводит за собою,
Тех, кто ночью не спят,
Тем, кто дверь ему откроет,
Нет дороги назад.

---

Вы двое точно не из тех, от кого в восторге соседи, - шумные, болтливые, разговаривающие исключительно посредством ругательств и пошловатых шуток ниже пояса - но зато вы всегда были теми ребятами, от которых в восторге на любой вечеринке. Любой каприз, любая безумная затея - дайте два, заверните с собой, мы берём! Вы живёте как дикари и ведёте себя соответствующе - для вас не существует запретов, а правила нужны только для того, чтобы их нарушать; любому, кто посмеет спорить, вы крайне доступно и в красках растолкуете, куда ему следует засунуть своё мнение и в каком направлении пройти вместе с ним. Вы похожи на сиамских близнецов, на одного человека, разделённого на два тела - вас бы принимали за брата и сестру, не будь в ваших отношениях столь много откровенности, которую вы никогда не пытались скрывать за приопущенными веками и целомудренными полуулыбками.

Вы всегда "та молодёжь, которая слишком шумно трахается по ночам".
"Та молодёжь, у которой никакого уважения к старшим".
"Та молодёжь, которая напивается и поёт громкие песни".
"Та молодёжь..."

Вы веселы и вам нравится думать о том, что вы молоды - глядя на вас, люди думают, что вы - будущие рок-звёзды или работники какого-нибудь парка атракционов, спустившие всё состояние родителей богатые наследники или потенциальные наркоманы и гнойные раны на теле общества. Вам нравится одним своим видом вызывать вопросы и гневный ропот, нравится эпатировать публику - праведное возмущение псевдосвятош доставляет вам какое-то странное чувство удовлетворения. Люди думают, что вы - будущие рок-звёзды или работники какого-нибудь парка атракционов... Но вы, как всегда, поступаете наперекор - вы владеете похоронным агентством.

Вы не умеете быть вежливыми - только в лучшие времена и в подходящем настроении - и пьёте как черти, но ваше обаяние сбивает с ног, путает разум, манит к себе. Люди либо безгранично восхищены вами, либо всей душой вас ненавидят - но и в том, и в другом случае они допускают вас к своим покойникам, позволяют всецело властвовать над каждым мертвецом, послушно отдают вам свои деньги. Даже не зная о вашем особом статусе и происхождении, они будто бы интуитивно чуят - вам можно довериться.
Смерть для вас - данность, часть обыденного, то, с чем вы привыкли и умеете работать лучше всего. И вы чертовски хороши.

---

Буду с вами дружить и жаловаться на слишком большое количество белых богов на квадратный метр. Подробности будет удобнее обсудить уже после открытия форума в процессе игры.
*да, я тоже читала во многих источниках о том, что Бриджит белая и вообще британка, но давайте сделаем вид, что это всё враньё и неправда; Зои и Дэвид aka Лафайет прекрасны от и до, но при очень большом желании я разрешу их заменить.

МОЛЮ БОГОВ О [ БЫВШЕЙ ]

скандинавский пантеон

Gullveig Heilung - Fylgija Ear

segovia amil

ЛЕГЕНДА

- С-с-стерва!
Я шиплю, смазывая с нижней губы толстую брусничину крови. Она ухмыляется - всегда ухмыляется - и мне хочется намотать на кулак её волосы и размазать её бледное лицо о кирпичную кладку. Я бог. Я могу. Кем эта шваль возомнила себя?
С этими мыслями я похож на волка, что пытается грызться с... да хрен знает, с кем. Не медведь и не волчица, а её льдистый скелет, в котором цела только ненависть и жажда крови.
Ох, глупый Локи. Все говорили: тощая баба - бес в голове.
Локи глупец и влюбленный дурень. А влюбленность - всякая - имеет дебильное свойство развеиваться со временем. Особенно когда чресла уже саднят, а голова начинает работать.
Хитрая Гулльвейг пускает свой шепот мне в уши, и он вползает мягонько, как опарыши в гнилье. Я стараюсь не слушать его, но она задает вопросы, и сколько бы не сцеплял я зубы, губы мои размыкаются. Даром сшивали: если я не встречаю её губы, то встречаю её отпор. Ненавижу тварь. Её поцелуи пахнут падалью, дохлым вороньем и магией чернее, чем дырка в жопе Ананси.
И снова тяну её бледные мощи к себе: как я скучал по всему этому. Она - отголосок прошлого в этом странном мире. Во всем, что она говорит, делает, как ходит, как перерезает горло или жует траву, от которой зубы становятся красными, или когда она чертит древнейшие руны на чьей-то кости - есть знание древних путей и их почитание. Я не могу не засматриваться. Когда-то это горело в моих руках. И она горела. А сейчас смотри: я стал осторожен, почти примерный, мать его, семьянин. И во взгляде её ледяных глаз я вижу насмешку и презрение. Я отвечаю ей плевком - и тем, как тяжелеет у меня в паху.
Сучья кровь.
Из-за неё в прошлый раз погиб наш мир. И что это стерва замышляет на этот раз? Не хочу знать, честное слово: а то снова Локи будет виноват.
Но за ней следует присматривать.
Но пока - я смазываю набухшую каплю со своей губы и черчу по её позвоночнику руну "Иса".

МОЛЮ БОГОВ О [ муже и запутанном семейном абьюзе ]

ost

славянский пантеон

Chernobog (Чернобог)

cillian murphy

ЛЕГЕНДА

[indent] Даже в наши дни люди находят капища с черноголовыми истуканами, возведенными во славу Чернобога. Минули тысячелетия с тех пор, как первые боги заперли его в царстве Нави, не способные сдерживать Бога смерти. Многие годы он правил мертвыми и справлялся с этим настолько хорошо, что вскоре понял: жизнь на земле превратилась в хаос, нескончаемые войны, конфликты и братоубийства. Только его железная воля способна управлять; только его несгибаемая сила может привести мир к равновесию.
[indent] Единственная сила, способная противостоять ему, побеждая ловкостью и хитростью, явилась в образе черноволосой девицы, что улыбалась сладко и смеялась звонко. А потом пленила Чернобога, заковав его в цепи и вонзив острый меч в грудь. Сила разрушения, что рвалась наружу из Чернобога, оказалась заперта, повержена, скована. Казалось тогда, что это единственный шанс избавить мир от зла и тьмы. Как наивны тогда были те, кто пошел против него - Чернобог злорадно усмехался, позволяя миру катиться в тартар.
[indent] Долгие годы наедине друг с другом, в неравном союзе узника и той, что победила, но вкуса славы на губах так и не почувствовала - это время создало между нами прочную, нерушимую связь, и как бы не хотела Морана прийти к добру и свету, но Чернобог возрождал тьму в ее сердце. Злоба его уступила место хладнокровным рассуждениям о судьбе мира, о власти, что должна не потворствовать, а держать в кулаке. Подобно чуме, Чернобог закладывал в ее голове эти пагубные мысли, давал прорости им, дать свои плоды. И однажды, набравшись сил и выбрав подходящее время, он скинул с рук своих колдовские цепи - и заковал в них ту, что все эти годы была рядом.
[indent] "Взгляни на мир, Морана, он нуждается в нашей помощи!"
[indent] Свадебные клятвы переплели наши судьбы крепче, чем могла бы любая цепь. Чернобог успешно плодит тьму в сердце той, кого называет женой, но этого как будто недостаточно. Ему хочется стереть любые сомнения с ее лица; хочется выжечь любой намек на жалость и сострадание в ее глазах. Его любовь требовательна и непримирима, и если для того, чтобы она всегда была рядом с ним необходимо обратить ее сердце в камень [в самом буквальном смысле] - то разве это не естественная жертва ради любви?

[indent] Очень много деталей заявка не смогла в себя вместить. Но это даже к лучшему, потому что хочется обсудить все нюансы с потенциальным игроком. Как вы могли понять, это не совсем романтическая линия, скорее даже вовсе нет. Это осмысление того, какие чувства могут быть у двух существ, для которых война и сражения - неотъемлемая часть сущности.

о семейных ценностях